Отзывы к статье
Самая многодетная мама современности.
Cтраница 42

(запомнила, потому что моя мама тоже Нина и тоже Алексеева).
Помню, что поразил меня тогда рассказ о том, что мясо у них только на Новый год (детей тогда было 12, 13-го ждали).
И что деньги, выделенные на строительство дома, они просто неграмотно вложили и прогорели.
Помню ощущение от той статьи, что это какая-то неправильная многодетность.
А теперь вот выясняется, что и дом до сих пор не построен. За ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ???
НЕ ВЕРЮ. Если в семье есть мужчины, выросшие сыновья - дом давно должен был быть построен.
Мариш, мой коммент можешь вырезать или кинуть в болтушку, или в обсуждение куда-нибудь.. .
Хотелось высказать своё мнение


Скрыть

Адвокаты родителей. Мифы о многодетности опровергают дети

изображение В последнее время в печатных и сетевых изданиях все чаще появляются материалы, посвященные теме многодетности. И если статью публикуют на том или ином интернет-портале, за ней непременно тянется длинный шлейф комментариев. Диапазон выражаемых чувств — от искреннего восхищения до нескрываемой ненависти. Кто-то ожесточенно спорит, кто-то дотошно выискивает недостатки и обвиняет многодетных родителей во множестве пороков, а кто-то с тревогой говорит о будущем детей. На этот раз мы решили не петь дифирамбы многодетности, а обратиться к проблеме с другой сторон — попробовать взглянуть на многодетность глазами детей.

Семья Алексеевых из Костромы уникальна. И знают они об отношении к многодетным не понаслышке: детей в семье семнадцать. Об Алексеевых много писали — как плохого, так и хорошего (но плохого все-таки больше). Дети часто терпели злобные выпады окружающих, а родителям в тяжелые времена приходилось ходить на поклон к власть имущим. В прошлом году Нине Алексеевой была вручена награда — «Патриарший знак материнства» I степени.

Наш разговор с детьми: Игорем, Романом и Владой Алексеевыми — начался со знакомства с семьей.

Роман: Самый младший у нас Саша, ему пять лет. Удивительно, но семнадцатый ребенок у наших родителей — самый крепкий, настоящий богатырь. В три года на даче он уже что-то мастерил и заколачивал гвозди с папой. Саша – алтарник, и хотя только учится читать, уже помогает на службе в храме. Ваня, Тихон, Лариса, Даниил, Георгий, Серафим, Алексей — школьники. Ярослав – студент костромского пединститута, Влада работает вместе с нами и учится там же на заочном отделении. Ира, Вика, Настя живут с родителями в Костроме. Николай недавно защитил диссертацию по педагогике. Денис, Игорь и я работаем в ювелирной мастерской при московском храме Софии Премудрости Божией.

изображение

— Считается, что много детей может быть либо у «социально неблагополучных элементов», либо у «религиозных фанатиков»…

Игорь: Наши родители никогда не были ни алкоголиками, ни сектантами. Скорее они идеалисты. Мама и папа — обычные люди. Папа поначалу работал технологом на заводе, мама — простая деревенская женщина, работала медсестрой. Их знакомство — редкий случай курортного романа, который закончился многодетной семьей. Они познакомились на отдыхе, потом разъехались, но вскоре поняли, что не могут жить друг без друга. Через две недели папа приехал за мамой. Как они говорят, родственники были настроены категорически против их брака, даже агрессивно. Но опасения наших бабушек и дедушек не оправдались, и родители из всей своей родни оказались самыми счастливыми в браке. И прежде всего они счастливы оттого, что нашли свое место в жизни.

Почему вообще у наших родителей столько детей? Совсем не только потому, что они православные и что «так надо». Подобной установки у них не было и сейчас нет.
У меня всегда было ощущение, что мама с папой хотели столько детей сознательно. Они хотели иметь детей ради детей. То, что у них получилась такая семья, — не должно быть руководством к действию. Большая семья — это особый дар. А их жизнь — лишь пример того, что такое чудо возможно. Действительно, возможно желать, любить и поднять всех. С Божьей помощью, конечно.

изображение

— Они всегда были верующими?

Роман: Сначала папа искренне верил в партию, в Ленина. Я помню, что долгое время он был убежден, что Сталин — это человек, извративший идеи Ленина, светлые идеи коммунизма. Он размышлял над этим постоянно. Со временем он изменился, и когда однажды в райкоме партии его крыли матом за то, что он всех нас крестил, то отец просто кинул партбилет на стол и ушел.

Игорь: Мы с родителями одновременно пришли к вере. Это произошло в конце восьмидесятых, благодаря встрече и общению со священником. Сейчас уже без веры мы не представляем себе нашей жизни. И хотя в такой огромной семье все разные, но каждый по-своему, в той или иной степени — в Церкви. У всех у нас были трудные периоды, всех ломало. Но у мамы с папой хватало сил все это перетерпеть.

— А как мама справлялась с таким количеством детей? Как-то «раскидывала»: кого в садик, кого в школу, а дома только самые маленькие?

Игорь: В детский сад никто из нас не ходил. Только меня, самого старшего, пробовали отдать, но я заболел воспалением легких, чуть не умер, и после этого мама зареклась водить детей в сады. Все мы росли дома, и никто вроде бы дураком не вырос. Конечно, это тяжело, когда все дети дома. Но, с другой стороны, папа всегда наравне с мамой участвовал в нашем воспитании. И хотя он много работал, но всегда старался, чтобы было время для нас. Не всякий человек так сможет. Мне кажется, что к этому должна быть особая предрасположенность, дар Божий.

Роман: Действительно родители с нами занимались много, и поэтому к первому классу мы не только знали буквы, но и читать умели. Сейчас же требования возрастают, а Ярослава, например, сразу отправили во второй класс, потому что он умел и читать, и писать.

— Какие же впечатления остались у вас от детства? Все-таки Игорь самый старший, Роман третий, Влада восьмая… Наверное, все свободное время нянчили младших и помогали по хозяйству?

Игорь: Я часто слышу от окружающих: «Ведь это же невозможно, у тебя все детство прошло мимо». Но это глупое клише. У нас было обычное детство, с обычными детскими радостями и огорчениями. Да, приходилось помогать родителям, но не могу сказать, что меня использовали. Мы были дети как дети. Кто-то больше старался, кто-то отлынивал, но крайностей не было. И нет ощущения, что все детство прошло в каких-то хлопотах. Мама с папой делали все для того, чтобы детство оставалось детством. Мы жили в небольшом провинциальном городе, поэтому никаких особых развлечений там не было. Ходили на речку, гуляли. Все было как-то очень просто. Да и детям, как мне кажется, ничего особенного и не нужно.

Помню у Чехова где-то было: «в детстве у меня не было детства». Действительно, существуют стереотипы о нормальной жизни. Но согласитесь, что жизнь гораздо шире и удивительнее этих представлений. Кто знает, был бы у Чехова тот удивительный талант, если бы его детство прошло с развлечениями, сладостями и каруселями.

Роман: Я не жалею ни о чем. Да, раньше были комплексы, непонимание ровесников, насмешки учителей и одноклассников. Но мы не были изгоями, друзья у нас были, вместе играли, ходили в походы по Волге, строили шалаши летом и снежные крепости зимой. Вспоминается детство хорошо и светло.

изображение С родителями вместе ходили в храм, радостно было.

Влада: На все воля Божия, и если я родилась в такой большой семье, значит, это зачем-то было нужно и важно для меня. Я уверена, что если мы и лишаемся чего-то, то взамен получаем нечто бóльшее. Если вспоминать детство и пытаться сравнивать с тем, как жили мои одноклассники, то, конечно, бывало обидно, что я чего-то не могла себе позволить. Ведь когда в семье много детей, то тебе всегда будет чего-то не хватать. Не получалось, например, ходить в те кружки, в которые хотелось, потому что надо было посидеть с братиками и сестрами, и это было всегда. По дому много приходилось помогать. Но когда, повзрослев, оглядываешься назад, то понимаешь: это был замечательный опыт, и сейчас я ему только рада.

И потом, нянчить младенцев никогда не было тяжкой повинностью. Какую радость мы все испытывали, с каким нетерпением ждали рождения нового младенца. А потом каждый старался понянчиться. Это всегда было здорово — и новая жизнь, и новые заботы.

— А сложности какие-то запомнились, проблемы? Из-за чего приходилось страдать?

Роман: В большой семье жить не намного тяжелее, чем в маленькой. Так же надо учиться терпеть, прощать, строить отношения. Жили мы тесно, по четверо в одной комнате; конечно, бывало, что ссорились. У нас четырехкомнатная квартира, сорок семь квадратных метров, один стол на пятерых-шестерых, и по ночам учились, когда тихо. Но было что-то такое, что нас духовно держало.

Особенно было тяжело в «лихие девяностые», когда и есть было нечего, и ходить было не в чем. Всех тогда увольняли, зарплату не платили. Но сейчас, слава Богу, это кончилось. Мы работаем, не голодаем, и нам даже удается помогать родителям и братьям-сестрам.

Игорь: Да, материально было тяжело, но и тогда я не был озлоблен, а сейчас тем более. Ну, обувала мама меня в пятом классе в свои женские сапоги, было стыдно, смеялись девчонки, но тем не менее сейчас я не испытываю каких-то комплексов из-за этого, никакой психологической травмы нет. В начале девяностых многие голодали, не только многодетные, хотя и такого социального расслоения, как сегодня, не существовало. Сейчас, те из нас, кто постарше, помогают младшим, а старшеклассники сами себя одевают — они молодцы, очень самостоятельные. Летом обязательно подрабатывают, и мы помогаем, чем можем.

Влада: Я тоже застала то время, когда совсем не было денег. Вообще не было. А в школе всегда собирали то в фонд класса, то на что-то, то кому-то, да и учитель мог при всех сказать что-то обидное. Детей нас тогда было уже человек тринадцать. Унижали сильно, родителей вообще ни во что не ставили. Это было тяжелее, чем любая нужда. Сейчас времена изменились, и отношение к нашей семье тоже. Конечно же, большую роль сыграло то, что маме была дана патриаршая награда. Это действительно стало общественным признанием ее заслуг.

— А что было самым тяжелым?

Игорь: Для меня самым тяжелым был момент, когда однажды, придя домой, я застал маму в слезах и с газетой в руках. «Вот посмотри, какую гадость про нас опять написали», — только и сумела она сказать. Было тяжело, когда, обращаясь к кому-то из чиновников с просьбой, родителям приходилось в ответ слышать: «Да вас стерилизовать давно пора». Увы, тогда другого отношения мы к нашей семье и не встречали среди власть имущих. Единственный человек, который всегда помогал и помогает по сей день, — наш костромской архиерей владыка Александр.

Особенно было тяжело, когда педагоги позволяли себе позорить нас при всем классе. Это было обычным и само собой разумеющимся делом. Впрочем, помню, в школе, где все мы учились, была директор, ныне покойная, Царствия ей Небесного. Она была человек тяжелый и испытывала страшную ненависть к нашей семье, никогда не упускала случая лишний раз задеть и оскорбить не только нас, но и родителей. А потом неожиданно, к нашей искренней радости, она, человек уже пожилой, обратилась к вере. Вместе с мужем стала воцерковляться и однажды попросила прощения у моих родителей за все ею сказанное и сделанное.

— Говорят, что у детей из многодетных семей переходный возраст проходит достаточно болезненно. А у вас были такие проблемы?

Игорь: Конечно, такое было у всех нас. У меня был период, когда я никого не слушал, даже ненавидел своих близких, и с учебой проблемы возникали. Помню, что тогда отец со мной достаточно жестко разговаривал, мог и подзатыльника дать, хотя человек он очень мягкий. А мама даже в самые тяжелые моменты всегда давала нам понять, что наш дом — наша крепость, и если вдруг все отвернутся, то мама с папой — никогда.

— Родители находили время общаться с детьми?

Игорь: Я совершенно четко помню, как мы говорили по душам, общались, на это всегда время находилось. Не часто, но было. И они делали это не потому, что так положено, это было просто живое желание пообщаться. И это совсем не зависит от количества детей. Я знаю семьи, где один-два ребенка, а внимания им доставалось меньше, чем нам.

Влада: Я могу только подтвердить слова Игоря: бывает, разговариваешь с человеком (единственным ребенком в семье), он рассказывает о своем детстве, о жизни, как время проводил, и тут понимаешь, что ему внимания доставалось меньше, чем мне, хотя нас — семнадцать.

— Вы выросли, стали самостоятельными, состоялись в своих профессиях, не забываете родителей и заботитесь о младших. Значит, у ваших родителей особый педагогический талант. Как вас воспитывали?

Игорь: Я не помню никаких особых методов. Это даже удивительно, но нас никогда ни к чему не принуждали и мы всегда делали выбор самостоятельно. Даже учиться нас никогда не заставляли, тем не менее почти все у нас отличники.

Влада: Как-то все было естественно и просто. Папа с мамой начнут что-то делать, мы подтягиваемся. Они всегда любили вместе готовить: то борщи, то пироги. В лес пойдем, ягод наберем, и к вечеру душистый пирог готов.

Роман: Готовили всей семьей. У папы рыбные пироги потрясающие получаются. У нас вообще почти все в семье пекут пироги. На работу иногда беру с собой, так женщины удивляются: «Вы и пироги печете?» Для них это странно, а для нас обычное дело. Когда мама что-то делала на кухне, мы рядом крутились: смотришь, пробуешь, пальчиком в тесто залезаешь — она никогда не прогоняла, наоборот, все поощрялось маминой особой добротой. Вот так, постепенно, присматривались и сами начинали готовить. Мама у нас очень добрая. Это человек, у которого мир в душе. Чем больше взрослею, тем больше ее люблю. Хочется к ней придти поплакаться, когда тяжело. Мы все очень ее любим.
Сложно сказать какие были методы воспитания. Знаю одно: сколько себя помню ни разу между родителями не было ссор. Может быть и были они, но никто из нас об этом не знал. Всегда у нас царил мир и уют. Они никогда не рукоприкладствовали и никогда не пытались что-то доказать и убедить силой.

— А как вам живется сейчас, когда вы покинули дом? Наслаждаетесь свободой, психологически отдыхаете?

Влада: Мы очень скучаем. Сначала было очень тяжело. Но мы продолжаем общаться с домашними по телефону, через интернет, часто приезжаем. Дни рождения в нашей семье отмечаются каждый месяц, стараемся не пропустить. Наш папа смастерил огромный раскладной стол, специально для того, чтобы мы все смогли поместиться. Но мы уже привыкли к тесноте, никто не ворчит и не обижается. Главное, что мы вместе.

Не хочется, чтобы наш разговор с Алексеевыми стал очередной апологией многодетности. Но после беседы я поняла, что не сумела избежать общей участи пишущих о многодетных семьях в розовых тонах. Свой последний вопрос я задавала ребятам позже и по отдельности. Здесь не было никакой преднамеренности, просто на вторую нашу встречу не удалось собрать их вместе. Но что еще удивительнее, так это ответ, который Влада, Роман, Игорь дали независимо друг от друга.

— Что было самой большой радостью вашей многодетной семьи, какие моменты были самыми счастливыми?

— Самым радостным было то время, когда мама приезжала из роддома с новым братиком или сестричкой. Чудо появления новой жизни, нового человека, пришедшего в мир… Ожидание, роды, Крещение… Мама всегда ждала этого с нетерпением и трепетом, и ее радость передавалась всем нам.

Фото из архива семьи Алексеевых

P.S. Впрочем, у очень большой семьи все-таки существуют проблемы: 13 человек до сих пор ютятся в 47-метровой квартире. В 1993 году, в обмен на выделенную администрацией квартиру, они приобрели участок под Костромой. И хотя стены будущего большого дома уже есть, из-за нехватки средств довести дом до состояния, пригодного для проживания, пока не удалось. Настоятель костромского храма святителя Тихона игумен Сергий (Карамышев), прихожанами которого является эта многодетная семья, просит тех, у кого есть возможность, помочь Алексеевым достроить дом или оказать разовую материальную помощь.

реквизиты для помощи см. здесь в конце статьи

Автор: Бузынкина Вероника
Скрыть